Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен? - Страница 191

К оглавлению

191

Это был не Вагн Скербек. Тот стоял на месте и злобно смотрел на полицейских.

— Когда вы оставите Тайса в покое? — воскликнул Скербек. — Он уже и так натерпелся…

— Мы хотим задать вам несколько вопросов, Вагн.

Удивленно раскрыв глаза, он вышел вперед, встал рядом с Бирк-Ларсеном:

— В чем дело, Тайс?

— Хотят о чем-то тебя расспросить.

— О чем?

Майер перебил их:

— Вы поедете с нами.

— Зачем?

— Садитесь в машину, или мы арестуем вас. Пока у вас есть выбор.

В недоумении Скербек посмотрел на Бирк-Ларсена:

— Это шутка или что?

— Это не шутка, — сказал Майер. Он посмотрел на свои часы. — Сейчас десять тридцать семь. Вы арестованы. — Он засунул руку в задний карман, вытащил пару наручников, помахал ими перед Скербеком. — Вы этого хотите?

— Эй, полегче, что горячку-то пороть.

Из квартиры по лестнице спускалась Пернилле.

— Что происходит? — спросила она.

— Понятия не имею, — нервно отозвался Скербек. Увидев, что Майер вновь взмахнул наручниками, он заторопился к выходу. — Иду, иду.

Высокий человек все еще прятался в темном углу застекленной конторы. Лунд хотела подойти к нему, но Майер терял терпение.

— Если будут новости, — обратился он к Пернилле, — мы позвоним.

Хартманн давал пресс-конференцию. Черный костюм, черная рубашка, черный галстук.

— Против господина мэра выдвинуто крайне серьезное обвинение. Он был осведомлен о преступных действиях Йенса Холька, Герт Стокке зафиксировал это в протоколе их встречи. — Он поднял бумаги, найденные Риэ Скоугор. — Вот доказательство, мы разошлем вам копии. Поскольку Бремер скрыл имеющуюся у него информацию, я был дискредитирован. Но что более существенно, город Копенгаген был введен в заблуждение человеком, который был избран его главой. Бремер осознанно направил полицейское расследование в ложное русло. Он скрывал известные ему улики против убийцы и допустил, чтобы полиция напрасно тратила свое время и наши средства. И все это лишь ради личной политической выгоды. — Хартманн обвел взглядом зал. — Мы заслуживаем лучшего. И мы достигнем лучшего. Я уведомил полицию о действиях Поуля Бремера.

— Как отреагировала полиция? — выкрикнул один из журналистов.

— Будет заведено дело. Я сожалею о том, что нормальное течение предвыборной кампании вновь нарушено.

— Будут ли ему предъявлены обвинения?

— Это решать полиции.

Эрик Салин — сияющая лысина, сияющая улыбка — был в первом ряду.

— До выборов остается пять дней, Хартманн. Вы не считаете свое положение безнадежным?

Все затихли, ожидая ответа.

— Пусть решают избиратели, — сказал Хартманн. — Спасибо.

Через полчаса он в своем кабинете смотрел по телевизору интервью с Бремером. Реакция мэра была предсказуема.

— Это все ложь, — говорил мэр в прямом эфире. — Я никогда не имел этого разговора с Гертом Стокке. Это так называемое приложение — подделка. Оно было сфабриковано специально с целью опорочить меня.

— Кем сфабриковано — Троэльсом Хартманном? — спросил интервьюер.

— Сомневаюсь. Мне представляется, что мы наблюдаем, как один из государственных служащих пытается откреститься от проблемы, возникшей из-за его халатности, переложив вину на других людей. Я жертва, а Хартманн стал его рупором, возможно и не догадываясь об этом.

Вебер выключил телевизор:

— Бремер валит все на Стокке. Я предупреждал, что мы подставляем его под удар.

— Стокке большой мальчик, — сказала Скоугор. — И тебе тоже следует повзрослеть. Наша цель — свергнуть Бремера, и она почти достигнута.

Вебер стал натягивать пальто.

— Я надеялся, что мы думали победить его за счет лучших идей. А получилось, мы просто не хуже его умеем играть в его грязные игры. К черту все это. Меня тошнит от этой тухлятины.

— Что ты сказал? — вскинулся Хартманн.

— Ты слышал, Троэльс! Я полжизни потратил на то, чтобы сделать тебя тем, кто ты есть.

— Неужели?

Вебер смерил его взглядом с ног до головы:

— Вот именно. Новый защитник народных интересов. Чистый и честный. Открытый и бесстрашный. И что же? Ты готов на любую подлость, как худший из них! Господи… И ты думаешь, что достоин победы? — Он обратил обвиняющий взор на Скоугор. — Думаешь, она достойна твоей победы? Ваше представление в духе Джона и Джеки ползет по швам, а вы двое даже не понимаете этого!

— Мортен, достаточно.

— Я еще даже не начал, — огрызнулся тот. — Ты не должен касаться изнанки, Троэльс, это моя работа. Оставь это профессионалам.

Он выскочил из кабинета прежде, чем Хартманн мог ответить. Риэ Скоугор кипела от негодования. Хартманн присел на ее стол:

— Прости за это. Мортен не любит стрессы, становится раздражительным.

— Ты называешь это «раздражительный»?

— Да. Я давно его знаю. Так он реагирует на проблемы.

Скоугор схватила пачку бумаг и стала что-то в них искать.

Последнее время она носила волосы строго убранными на затылок. Ее темные глаза беспокойно метались, избегая смотреть на него.

— Я тут подумал… может, ты не откажешься выпить?

Она только наклонила голову ниже и ничего не сказала.

— Нет так нет, — быстро сказал Хартманн. — Это так, просто вопрос…

В кабинет вдруг вновь ворвался Вебер, в руках он держал огромный букет лилий.

— Вот. — Он сунул букет в руки Скоугор. — Это принесли для тебя. Не понимаю, для чего может понадобиться такой веник… — И с этими словами он покинул кабинет.

— Цветы, — произнес Хартманн.

191