Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен? - Страница 178

178

— Прости, что наделал столько ошибок, Риэ.

— Я тоже была не права.

Она не ушла, хотя могла бы. Улыбка на мгновение осветила ее глаза.

— Да, шоу удалось на славу. Как ты ловко перехватил инициативу у Бремера на глазах у всех. Я и забыла о твоем ораторском таланте.

— Что мне оставалось делать? Бремер знал, это было написано вот такими буквами у него на лице. Он знал, и ему было наплевать, понимаю я это или нет. — Троэльс взглянул за окно на ночной Копенгаген, на голубую неоновую вывеску. — Он на самом деле считает, что все здесь принадлежит ему, и только ему.

— Но Мортен прав. Бремер так ли иначе отомстит нам.

Хартманн сделал шаг ей навстречу.

— Как ты думаешь… может, нам с тобой сходить куда-нибудь поужинать? Мне все еще никак не перебить вкус тюремной пищи, — проговорил он с улыбкой, готовый смеяться над собой, готовый умолять.

— Не сегодня. Я начну готовить заявление для прессы.

— Тогда завтра?..

— Сейчас тебе лучше подумать о том, что сказать Стокке. Если он откажется играть на нашей стороне, мы пропали.

Тайс Бирк-Ларсен сделал несколько телефонных звонков — людям, с которыми не общался уже много лет, с которыми надеялся больше никогда не иметь дела. Но жизнь изменилась.

Он сказал, что было нужно, положил трубку на место.

Пернилле за кухонным столом читала газету и, как он рассчитывал, не слышала его. Он сел напротив. Пернилле снова смотрела на портрет на первой странице. Йенс Хольк.

— Пишут, что у него была семья, — сказала она. — Наш ровесник.

Он отодвинул газету в сторону.

— Я рада, что он мертв. Может, это неправильно, Тайс, но я рада. Считается, что мы должны простить. — Она посмотрела на него, ища ответа. — Но разве можно простить? Такое? Зачем он…

Он нахмурился, на несколько секунд отвернулся к окну.

— Я тут кое-кому звонил насчет дома. Агент говорит, что документы почти готовы. Завтра поеду встречусь с ней.

Он зажег сигарету. Она все еще смотрела в газету. Наконец положила ладонь ему на руку, улыбнулась и сказала:

— Прости, ты что-то говорил?

— Чем раньше мы продадим дом, тем лучше.

— Думаешь, к Рождеству?

— Я хочу дождаться, пока предложат хорошую цену. Эти кровососы из банка…

Она провела пальцами по его крепкому предплечью, коснулась колючей щеки.

— Все будет хорошо, — сказал он. — Ты же никогда не думала, что выходишь за миллионера?

Она рассмеялась этой шутке. Впервые он слышал ее смех с тех пор, как на них упала черная тень пустоши Кальвебод-Фэллед, с той темной сырой ночи целую жизнь тому назад.

— Я была молода, я понятия не имела, за кого выхожу. — Она снова погладила его по щеке. — Знала только, что хочу его.

На столе лежало краткое описание собственности Бирк-Ларсена, подготовленное агентством для продажи. Ее взгляд упал на чертежи. Три этажа, сад.

— Хумлебю, — произнесла она вслух.

Тайс Бирк-Ларсен наблюдал за ней, чувствуя, как на него накатывает теплая волна надежды и любви.

Снизу послышался звук открываемой двери — кто-то пришел.

— Я посмотрю, — сказал он.

Гараж казался пустым. Не видно ни души, вокруг только товары, которые они отвозили и перевозили. Ценные товары.

Бирк-Ларсен позвал, никто не откликнулся.

Первой пришла мысль о грабителях и о том, как безоглядно он полагался на худосочного человека по фамилии Скербек. Пусть он и старый друг, но как часто Тайс обижал его. Прихватив с верстака разводной ключ, Бирк-Ларсен зашел в закуток конторы, включил свет.

Из темноты показалась фигура. Кто-то тонкий и молодой.

Это был индиец в очках, с приятным круглым лицом, но с таким горестным видом, будто он вот-вот разразится слезами.

— Здравствуйте, — сказал он, подходя ближе и пожимая руку Бирк-Ларсену. — Было открыто. Вы не узнаете меня?

Бирк-Ларсен пожал плечами:

— Нет, не узнаю. Уже поздно, мы закрыты. Могу я…

— Я Амир. Амир эль-Намен. — Он махнул рукой куда-то за спину. — Помните моего отца? Из ресторана?

Вспышка памяти сопровождалась болью в сердце. Двое ребятишек, лет по шести, рука в руке, едут вместе в алом коробе трехколесного велосипеда «Христиания». Маленький мальчик-индиец и маленькая Нанна. Пернилле крутит педали, веселая и очень красивая. Вагн Скербек никогда не одобрял этой дружбы, да и Бирк-Ларсен не был уверен, что ему это нравится. А вот Пернилле умилялась и всегда приглашала Амира на детские праздники, шила ему западную одежду, возила его и Нанну в коробе велосипеда, и они хихикали, подскакивая на булыжных мостовых. Это и запечатлела одна из фотографий на столешнице кухонного стола.

Они почти не заметили, как Амир из иностранца, который ни слова не понимал по-датски, превратился в еще одного соседского мальчишку. У него был иной цвет кожи, но в остальном он мало чем отличался от сверстников. И кроме того, припомнил Бирк-Ларсен, Нанна любила его. Амир был ее первым бойфрендом, и длилось это года два, а может, и все три. А потом…

— Ты младший сын Карима, — сказал он и обнаружил, что в воспоминаниях больше светлого, чем боли.

Лицо Амира прояснилось.

— Да, — сказал он. — Я был в Лондоне, учился.

— Помню. Карим говорил мне. И у тебя скоро свадьба.

Модная куртка защитного цвета, сумка через плечо. У него был вид студента, не знающего недостатка в деньгах. Но отчего-то слова давались ему с трудом. И было совершенно очевидно, что он боится.

— Так что, Амир, чем могу помочь?

— Вы не согласитесь перевезти кое-что для меня? Завтра?

— Что именно?

178