Убийство. Кто убил Нанну Бирк-Ларсен? - Страница 44

— Тогда вы с Бирк-Ларсенами не говорите, я сама съезжу.

— Так на сегодня, может, уже все?

— Да, — сказала Лунд. — Конечно.

Она прошла мимо комнаты Марка. Сын крепко спал. Бенгт проснулся, но не хотел этого показывать. «Здесь все в порядке, — думала Лунд. — Я им не так уж и нужна».

Четверг, 6 ноября

Утро было серым и сырым, моросило. Они вместе позавтракали, потом Лунд отвезла Бенгта на поезд. По пути говорила о грядущих выходных. О том, с кем они встретятся в Швеции. Что будут делать.

Он по большей части молчал и слушал. Потом она сказала:

— Вечеринка в честь новоселья…

— Забудь о ней. Я все отменил.

Она удивилась: неужели и правда в его голосе прозвучала нотка неудовольствия? Трудно было сказать наверняка. Он ведь никогда не сердился.

— Давай подождем, пока ты не закроешь дело, Сара. И тогда…

— Нам не нужно ждать. Я же говорила тебе. В субботу мы будем там.

Он отвернулся к окну, бесцельно глядя на поток автомобилей.

— Я не хочу приглашать людей, если ты снова позвонишь и скажешь, что не приедешь.

Да, ошибки быть не могло. Он недоволен.

— Конечно же я приеду! Я очень хочу познакомиться с твоими родителями. И… — Из памяти всплыли имена, которые он называл вечером. — И с Оле и Миссан, и с Янне и Панне, и с Хассе, и с Бассе, и с Лассе…

Он засмеялся. Это у нее пока еще получалось.

— Боссе, а не Бассе.

— Прости. Еще не выучила.

— Ну что ж, если ты уверена…

— Уверена! Я обещаю.

Она высадила его на Центральном вокзале, а сама поехала в Вестербро.

Лунд сидела на кровати Нанны и пыталась вспомнить, каково это было быть подростком. Комната была маленькая и яркая, заполненная вещами, разбросанными в хаотическом беспорядке. Фирменные пакеты недорогих магазинов одежды, школьные конспекты, книги и журналы, косметика и бижутерия…

Отражение личности Нанны Бирк-Ларсен, отражение ее жизни.

Лунд перечитала дневник Нанны, ничего не обнаружила. Ничего в тетрадках, в фотоальбоме. Она думала о том, какой сама была в том возрасте: нескладной угрюмой девицей. В ее комнате царил еще больший беспорядок, чем в этой, но беспорядок совсем иного рода. Он существовал для нее, Сары, был выражением своей одинокой, интровертной хозяйки. Здесь, думала Лунд, Нанна создала место для подготовки. Это была персональная гримерная, говоря театральным языком, из которой она выходила, чтобы очаровывать внешний мир, покорять его своей красотой, своими нарядами, своим искрометным и несомненным умом.

Всем тем, чего недоставало юной Саре Лунд, эта девушка обладала в избытке. И еще у нее была любящая мать.

А теперь Нанна была мертва.

Должна где-то быть тропа из этой комнаты к шокирующему концу Нанны в канале на Кальвебод-Фэллед. Должны быть причины, а причины оставляют следы.

Она посмотрела на шкаф Нанны, перебрала его содержимое. На нескольких предметах одежды ярлычки были срезаны, — вероятно, вещи были куплены в секонд-хенде. Остальная одежда была с ярлыками. И…

Лунд опять и опять пыталась представить себя в девятнадцать лет. Что она носила? Почти все то же самое, что и сейчас: джинсы, рубашки, свитеры. Практичная одежда для практичной жизни, не для привлечения внимания окружающих. Для симпатичных девушек естественно одеваться так, чтобы их замечали. Сама Лунд была исключением. Тем не менее та одежда, которую она нашла, перебирая вешалки в шкафу Нанны, казалась слишком правильной, слишком взрослой, слишком… продуманной.

Потом Лунд сдвинула все вешалки в одну сторону, чтобы рассмотреть маленькую гору обуви у задней стенки шкафа. За разрозненными парами туфель и кроссовок что-то блеснуло. Лунд потянулась за находкой, и платья Нанны скользнули по ее щеке, словно крылья гигантского мотылька.

В ее руках оказалась пара новых ковбойских сапог из коричневой кожи, украшенных цветными узорами, блестками, кусочками зеркал.

От них буквально пахло деньгами. Это были очень дорогие дизайнерские сапоги.

— Моя жена вернулась, — прозвучал грубоватый мужской голос у нее за спиной.

Лунд подскочила, ударилась головой о штангу с вешалками. Это был Тайс Бирк-Ларсен.

Он смотрел, как она потирает ушибленный лоб.

— Не говорите ей лишнего.

Уселись втроем за стол, вокруг застывших лиц и улыбок из прошлого.

— Я сожалею о том, что вчера случилось, — начала Лунд.

День за окном просветлел. Цветы увядали, но их сладкий запах по-прежнему главенствовал в доме.

— Сотрудник, который с вами разговаривал, переведен в другой отдел. Вы его больше не увидите.

Тайс Бирк-Ларсен — голова опущена, глаза мертвы — пробормотал:

— Ну, хоть что-то.

— Это ничто, — сказала Пернилле. — Я хочу знать правду. Я хочу знать, что случилось. Я ее мать.

Лунд раскрыла блокнот:

— После вечеринки Нанну никто не видел. Вероятно, ее увезли в украденной машине. В той, в которой мы ее нашли.

Лунд посмотрела в окно, потом снова на мать.

— Ее насиловали.

Пернилле застыла.

— И избивали. Мы думаем, это потому, что она пыталась сопротивляться.

Больше ничего.

— Это было в лесу? — спросила Пернилле.

— В лесу. Мы так думаем. — Лунд заколебалась. — Но возможно, сначала ее удерживали в каком-то другом месте. Пока мы просто не знаем.

Большой мужчина отошел к раковине, поставил побелевшие кулаки на столешницу, уставился на блеклое серое небо.

— Она сказала нам, что будет у Лизы, — проговорила Пернилле. — Нанна не обманывала меня.

— Может, она сказала правду. — Пауза. — У вас есть предположения? — Взгляд на фигуру у окна, сгорбленную спину в черной кожаной куртке. — Больше ничего не можете вспомнить?